1/3
пошел разговор про бисененов, так что я не удержался и сел переводить вот это
все картинки кликабельны

Тысяча лет бисёненов
автор - JRBrown

Если вы уже когда-то имели дело с продуктами японской масс медиа, вам наверняка знакомо и понятие "бисёнен" - это неземной красоты молодые люди с глазами с поволокой, лучезарно улыбающиеся нам с обложек манги, аниме, дисков J-pop исполнителей и постеров фильмов. Как правило, популяризацию этого образа ставят в вину (или же в достижение?) эстетике сёдзё-манги, на которой выросло уже несколько поколений женщин, поставивших себе в идеал безупречных и прекрасных героев со всеми этими блестками-цветочками и глазами в пол-лица. Но не все так просто - даже при таком поверхностном подходе нельзя забывать о том, кто идеал прекрасного, желанного, андрогинного юноши уже тысячу лет находится в расположении японской эстетики.


Сузуки Харунобу. Вакасю любуется на изображение горы Фудзи. примерно 1650 год
читать дальше

“Ichi chigo ni sanno”: Первым делом послушники, потом уже - горное божество

Древнейшее стереотипное образное представление о прекрасном отроке - это понятие "чиго" (дословно - дитя, хотя в европейской традиции чаще переводится как послушник); чиго - это мальчик-служка в синтоистском или буддийском монастыре, на чьи плечи возлагались мелкие поручения, в том числе помощь при проведении обрядов и церемоний, участие в религиозных процессиях, чтение и пение сутр, исполнение сакральных танцев. Но кроме этого чиго еще и прислуживали монахам. Мальчики считались подходящими на статус чиго с семи лет и до самого обряда гэнпуку - то есть лет до пятнадцати. Некоторые из них были из аристократических самурайских семей, и их посылали в монастыри на обучение, другие - низкородные, иногда просто покупались у родителей или нанимались за мелкую плату - из них предполагалось сделать простых слуг. В отличие от старших мальчиков и молодых людей, которые уже допускались до более серьезных поручений, чиго позволялось (и это даже поощрялось) отращивать длинные волосы, носить мирскую одежду и даже белить лицо и чернить зубы. Конечно же, первоначально это было исключительно для того, чтобы религиозные церемонии выглядели красиво, да и унылая жизнь в монастыре была скрашена красотой чиго. Не удивительно, что чиго часто становились объектом вожделения старших монахов. Ведь кроме внешней привлекательности, некоторые чиго были прекрасно воспитаны, умели слагать стихи, играть на музыкальных инструментах и держались как настоящие аристократы, - многие дошедшие до нас романтические истории о чиго повествуют о мальчике из благородной семьи в качестве младшего партнера в однополых отношениях - так что происхождение чиго заранее делало его желанным.

Традиционно, истоком японского понятия "нансёку" (если переводить художественно, то - мужские краски) являются заимствования из китайской культуры. К четырнадцатому веку бытовало множество легенд о Кобо Дайси ("великий наставник, распространяющий учение Дхармы", он же - монах Кукаи), основателе эзотерической буддийской секты Сингон, который принес с собой и понятие нансёку вместе с религиозными воззрениями по своему возвращению из Китая в 806 году. Самого Кобо Дайси часто изображали в образе прелестного чиго.


Чиго Дайси - монах Кукаи в образе прекрасного отрока. Начало 14 века.


В книге с громким названием "Книга Кобо Дайси", написанной в шестнадцатом веке, оставшийся неизвестным автор высказывает предположение о том, что своеобразный этикет обращения с чиго был получен в религиозном видении и пересказан устами самого Кобо Дайси:

После того, как чиго заговорил, осмотри его со всей внимательностью. Чиго, который говорит тихо, легко поддается любви. С таким мальчиком следует выказывать свои искренность и смущение. Покажи, что заинтересован им, прильнув к нему. Когда ты снимешь его одежду, успокой его и объясни четко, что собираешься с ним сделать. […] Чиго может быть красивым, но невосприимчивым к любви. С таким мальчиком следует обращаться жестче. Ласкай его член, касайся его груди, а потом постепенно перемести руку к его ягодицам. К тому времени он уже будет готов к тому, чтобы ты обнажился и взял его без лишних слов.
перевод на английский - Schalow

Другие советы по соблазнению чиго включают в себя лесть, притворную заинтересованность в том, что нравится мальчику, например, увлечение его всякими гунки. Завершается книга сборником поз и советов по техникам анальной пенетрации нехило так во сне монах дзен постиг. пособие для древнего пикапера прям прим. oni-fukucho, а так же личный совет автора в добавок к мудрости Кукая: если у мальчика маленький рот, то и задница у него узкая (это по сути паралелль со схожим трактатом, касающимся соблазнения женщин).

Книга Кобо Дайси может быть рассмотрена либо как фактическое подтверждение одержимости монахов чиго - первая часть книги посвящена жестам рук, мимике, медитативным техникам, либо как честный совет по теме, дорогой сердцу священнослужителей. Более приличные рассуждения по теме можно найти в книге двенадцатого века за авторством принца Сюкаку (1150–1202), настоятеля храма Ниннадзи. Сюкаку считает, что чиго должны старательно исполнять свои религиозные обязанности, держать себя прилично, одеваться со вкусом и посвящать все свое свободное время занятиям музыкой, поэзией и литературой. Он отмечает, что статус чиго - временный, всего на четыре-пять лет, так что мальчикам следует извлечь за это время как можно более полезный опыт.

Упоминания о любовных связях между монахами и чиго появляются только лишь в тринадцатом веке как минимум - в антологиях Дзиккинсё (1252 год) и Коконотёмодзю (1254) можно найти анектоды о том, как священнослужители влюбляются в прелестных чиго, танцующих в храме во время ханами. Более пикантные истории назывались чиго-моногатари (истории о чиго), - их с четырнадцатого по шестнадцатый век наберется всего с два десятка. Древнейшим из этих текстов является свиток неизвестного автора, датированный 1321 годом, который для обозначения современные ученые назвали "чиго-но соши" (инструкция для чиго). Следует отметить, что этот свиток можно считать старейшим образцом японской порнографии. Оригинал вроде как все еще хранится в храме Даигодзи. Чиго-но соши состоит из пяти историй, сопровождаемых эротическими иллюстрациями, и все они на тему того, как чиго испытывает жалость к мужчине, но не тому, которому он служит, и отдается своему воздыхателю до полного изнеможения. Первый рассказ - самый длинный - сохранился в двух вариантах. В первом дается красочное описание того, как преданный чиго старательно готовит престарелого монаха к соитию, чтобы удостовериться, что тот с этим справится. Во втором - подкрепленном иллюстрациями с подписанными на них диалогами - мальчика к соитию с его господином готовит уже старший слуга.


Один из мальчиков из Чиго-но соши, делает вид, что понятия не имеет, что с ним собираются делать. Автор неизвестен, репродукция с оригинала 1321 года.

Остальные чиго-моногатари не настолько пошлого содержания. Типичный сюжет для такого рассказа - это история о том, как монах влюбляется в прекрасного чиго, но мальчик или трагически погибает (причинами может быть болезнь, убийство или самоубийство), вследствие чего монах понимает быстротечности и хрупкость всех вещей в мире, справляется со своими мирскими страстями и постигает просветление. Многие из этих историй являются типичными религиозными притчами, в которых вся романтика сводится до минимума, другие же возводят любовную историю на первый план. Самая длинная из них - "Аки-но ё-но нагамоногатари" (Длинная история одной осенней ночи, датируется примерно 1377 годом или ранее). Эта история записана на нескольких свитках и сопровождена красивыми иллюстрациями. Аки-но ё-но нагамоногатари - это рассказ о том, как монах Кэикай с горы Хиэй во сне увидео прекрасного мальчика, и на следующий день он увидел этого чиго в храме Миидэра, соперника монастыря на горе Хиэй:

Он увидел отрока примерно шестнадцати лет. Одет он был в тонкие шелка , затканные узором из волн и рыб, нижние же одежды были бледно-алые, а длинный шлейф изящно стелился по земле, подчеркивая узость его бедер. Естественно, даже не полагая, что за ним наблюдают, мальчик вышел из-за бамбуковой ширмы в сад и отломил усыпаннию цветами ветку с дерева, столь обильно цветущего, что со стороны оно казалось покрытым тяжелым сугробом. […] Когда он мягко ступал по площадке для игр с веткой с цветами в своей руке, его длинные волосы, трепещущие на ветру, точно морские водоросли, спутались в ветвях ивы, и ему пришлось наклониться. Он рассеянно обернулся, и Кэйкаи увидел его лицо, такое же точно, каким видел его в своем сне, что так зачаровало его, не смотря на то, что он не знал, кого видит.
перевод на английский - Childs

Монах и чиго (который оказался Умэвакой, сыном Левого Министра Ханазоно) обменялись поэтическими любовными посланиями и вступили в связь, но когда чиго вдруг пропал (его похитили тенгу), монахи храма Миидэра обвинили монахов с горы Хиэй, и началась война, во время которой храм Миидэра разрушили. Когда Умэвака вернулся и увидел свидетельства ужасной резни, он покончил с собой из чувства вины. Кэйкаи был сломлен и убит потерей, поэтому стал отшельником, чтобы найти утешение своей тоске. В конце истории открывается, что Умэвака был воплощением ботхисаттвы Каннон, посланным Кэйкаю для того, чтобы он обрел просветление.

Жестокость, с которой обращались с чиго в чиго-моногатари скорее всего была деталью чисто для драматического напряжения и поучительного эффекта. Авторы дошедших до нас текстов утверждают, что имели место многочисленные случаи соперничества между монахами, положившими глаз на одного и того же чиго, временами доходившие до смертоубийства. Эти случаи, вместе с решением многих сект о том, что по-хорошему бы стоило вообще запретить само явление чиго в монастырях, привели к многочисленным запретам, в том числе и к приказу 1324 года, изданному императором Го-Уда для храма Дайкакудзи. Но многие храмы все равно не отказывались от чиго - например, в 1355 году в храме Гакуэндзи в Идзумо был издан указ, согласно которому чиго должны были не только исполнять мелкие религиозные поручения, но и "облегчать холод одиноких ночей".

По завершению службы мальчика в качестве чиго, он, как правило, или становился монахом, или отправлялся обратно в свою семью, чтобы занять соответствующее положение в обществе. Но для низкородных мальчиков, которым уготована была участь слуг, впереди были иные перспективы. До наших дней дошел дневник некоего настоятеля храма Дайдзёин, в котором содержатся некоторые детали, касающиеся жизни вверенных ему чиго. В 1461 году он взял в услужение низкородного пятнадцатилетнего юношу по имени Аимицу и сделал его чиго. Шесть лет спустья он купил другого мальчика прямо у его отца. В 26 лет Аимицу стал монахом, в 1742 году он все еще прислуживал настоятелю и все еще формально не считался взрослым. После затяжной и мучительной болезни он покончил с собой в возрасте 28 лет. Некоторые ученые предполагают, что утрата статуса чиго, пусть и такая поздняя, вынудила Аимицу покончить с собой - будучи низкородным человеком он не мог занять приличное положение в обществе, а будучи фактически собственностью настоятеля, он не имел другого смысла жить, кроме как служить ему.