23.10.2013 в 09:28Пишет  Belinda1981:

ИСПОВЕДЬ ЛЕЙТЕНАНТА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ США
«Никогда бы я не хотел, чтобы русские всерьез стали воевать с нами. Пусть это не патриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут», — задумчиво сказал морской пехотинец США, вспоминая события одной из африканских войн, в которой довелось принимать участие более 40 лет назад.

Капитан Корпуса Морской пехоты США Майкл Фогетти (теперь уже в отставке) никогда не забудет того русского танкиста, спасшего ему жизнь дважды…
… Мы выполнили задание и теперь колонной из пяти джипов, ощетинившихся стволами М-16 и М-60, спешили в порт, к катеру для эвакуации. Неожиданно из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных африканцев. Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а ее преследователям недвусмысленно погрозили стволом пулемета. Но один из мерзавцев поднял свою G-3 и явно приготовился в нас стрелять. Морпех Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета. Дальше мы мчались под все усиливающуюся стрельбу… С холма, на котором расположился город, мы увидели порт — у причала пылал пароход, на котором должны были эвакуировать беженцев: больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Мы не имели права оставить их одних на растерзание толпы инсургентов. Я подсчитал наличные силы: 29 марин, включая меня, 7 демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента — против 3-тысячной армии инсургентов. И мы заняли оборону, надеясь, что они не додумаются атаковать нас одновременно и с юга, и с запада, и с севера… После первой же атаки — первые потери… За ней следующая атака. Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:

читать дальше— Сэр. У меня какой-то непонятный вызов. Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России…
— Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории? — услышал я в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом.

Я представился и спросил, с кем имею честь беседовать.
— Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня «Tankist».

Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию.
— Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите, — продолжил «Tankist». — Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я.

… И тут грянуло. В просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54, облепленных десантом. Боевые машины неслись как огненные колесницы. Совсем недавно казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони, и, рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь. Три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств…

Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки. И будь даже со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело вовсе не в огневой мощи русских боевых машин… Я видел в бинокль лица русских танкистов на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра…

Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и жестом пригласил на свой танк. Мы комфортно расположились на башне. Вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону и вскочил, срывая с плеча автомат. Что-то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда-то две коротких очереди, подхваченные очередью турельного пулемета с соседнего танка… Я понял, что мне только что спасли жизнь.

Черноволосая девушка (кубинка, как и часть танкистов и десантников) в камуфляже перевязала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что вечно синьор капитан лезет под пули. Я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего «Purple Heart» («Пурпурное Сердце»), с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что-то по-русски в открытый люк своего танка.
Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне…

Три русских танка въезжали на территорию порта. На броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: «Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души! Это тебе не с моря высаживаться». И хлопнул меня по плечу.

Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял. Она обняла его рукой за шею. И тут меня посетило чувство дежавю. Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и недвусмысленно намекала на то, что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли.
Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью! И, значит, та немка в Берлине врала, а тот русский солдат с постамента в той реальности тоже спасал ребенка…

P.S. «Tankist», он же «бородатый капитан» — майор Еременко Николай Игнатьевич, командир отдельного батальона 104 ТБ приданого миссии ООН.


URL записи